Заболевание имело психогенный характер, т. е. раз­вилось вследствие психических причин. Болезнь воз­никла на фоне личностных особенностей. Людей, подоб­ных Алику, психиатры относят к акцентуантам. Этот термин происходит от слова «акцент» — своеобразие, выделение чего-нибудь. Немецкий психиатр Карл Леон- гард предложил назвать акцентуированными те личности, у которых дисгармоничность, неуравновешенность харак­тера не достигают степени явного уродства, как у пси­хопатов, но и не укладываются в рамки нормы, присущей здоровым людям. Следовательно, акцентуация — пере­ходная форма, нечто среднее между психопатией, то есть явным уродством характера, и, так сказать, крайним вариантом нормы.

Но и акцентуанты бывают разными. Среди них есть, например, возбудимые — агрессивные и неуправляемые, дающие вспышки гнева и раздражения по любому поводу и без всякого повода. Истерическим акцентуантам необ­ходимо постоянное внимание и восхищение окружающих. На худой конец, если они не могут добиться восхищения, они довольствуются тем, что вызывают хотя бы чувство удивления, сочувствия или даже негодования и нена­висти, лишь бы не остаться незамеченными. Встречаются и конформные акцентуанты, не способные иметь соб­ственное не зависимое от других мнение, либо постоянно находящиеся под властью более сильной личности, либо подчиняющиеся воле и мнению большинства, каким бы шаблонным или банальным оно не было.

Акцентуацию Алика определяли те черты, которые, когда они выражены еще сильнее, чем у него, делают человека «патологическим (болезненным) лгуном» по классификации немецкого психиатра Е. Крепелина. «Их мышлению не хватает планомерности, порядка и связ- — ности, суждениям — зрелости и обстоятельности, а всему их восприятию жизни — глубины и серьезности». Совет­ский психиатр Л. Б. Ганнушкин добавляет, что «нельзя ожидать от них и моральной устойчивости; будучи людь­ми легкомысленными, они не способны к глубоким переживаниям, капризны в своих привязанностях и обыкно­венно не завязывают прочных отношений с людьми. Им чуждо чувство долга, и любят они только самих себя. Самой роковой их особенностью является неспособность держать в узде свое воображение. Отсюда их непреодо­лимая и часто приносящая им колоссальный вред страсть ко лжи…

Но они не всегда ограничиваются только ложью — лишь часть их лгут наивно и невинно, как дети. Боль­шинство же извлекает из своей лжи и осязательную пользу. Таковы многочисленные аферисты, часто успе­вающие на некоторое время держать окружающих под гипнозом своего обмана, таковы шулеры и подделывате­ли документов, таковы, наконец, многие мелкие уличные жулики, выманивающие у доверчивых прохожих деньги рассказами о случившемся с ними несчастье, а также те, кто выдает себя за людей, имеющих деловые связи и потому призывающих обратиться к ним за какой- нибудь услугой, и т. д.

Их самообладание при этом бывает час-то поразитель­ным: они лгут так самоуверенно, без тени смущения, так легко вывертываются, даже когда их припирают к стене, что невольно вызывают восхищение. Многие не унывают, будучи уличенными во лжи».

У Алика описанные черты были менее выражены, оставаясь в рамках акцентуации характера.

Большую роль в ее формировании сыграла гиперопека матери — женщины властной и энергичной. Такая опека была отчасти удобна сыну: она позволяла максимально использовать привилегии детства — все брать, ничего не давая взамен. Но она имела и негативную, теневую сторону. Личность Алика подавлялась. Он чувствовал свою несамостоятельность на каждом шагу.

Между тем хотелось, получая все выгоды от гипер­опеки, быть и самостоятельной, и значимой личностью. Отсюда потребность лгать и себе, и окружающим, припи­сывая своей персоне те достоинства, которые хотелось бы иметь. Конечно, врожденный артистизм, незлоб- ливость, неистощимая фантазия, своеобразное обаяние в какой-то мере смягчали дефекты характера Алика. Однако подростки менее снисходительны, чем взрослые. Среди них он слыл шутом, ему отказывали в уважении и доверии. Дело шло к бойкоту.

Сексуальная история разрядила обстановку. Алик сразу стал «личностью» в глазах ровесников, ему начали

способность к ней. Это закономерно приводит к развитию невроза, к психогенному нарушению половой функции. Ведь в норме она осуществляется автоматически и, завися от психики, тем не менее не подчиняется прямому волевому контролю.

Сомнения, опасения, тревожные прислушивания к тому, достаточно ли выражена эрекция, способствуют тому, что худшие опасения оправдываются. Медики называют такое явление, когда эрекция либо исчезает в нужный момент, либо вообще не возникает, «неврозом ожидания» (по формулировке сексолога А. М. Свядоща).

Гедонистический образ жизни, то есть ориентация на удовольствия, не «истощил» потентность ктка, но лишил ее связи с естественной эмоциональностью, сделал инструментом ложного социального приспособления и, таким образом, объектом пристального тревожного вни­мания. Утрата привычного способа самоутверждения уже заранее расценивалась Аликом как полная катастро­фа. Любовь отсутствовала в его половой жизни. Половая психология была незрелой, недоразвитой. Она не достиг­ла способности к высшим проявлениям, из всех живых существ свойственных лишь человеку.

Ведь любовь — продукт эволюции человека.